Про Осознанность в Отношении к Людям, Особенно Близким

"Друг мой, если вы вступили на путь жизни, надо откинуть предрассудок заботливости, выражающийся в страхе и волнении за кого-то. Как бы вы ни уверяли себя и других, что плачете, тревожитесь, сомневаетесь и страдаете о других, - вы всё это переживаете в форме личного страдания только потому, что думаете о себе. Если честно разберётесь, то поймёте, что в глубине вашего страдания о людях лежит мука о себе. Если же вы на самом деле будете думать о людях - вы будете всегда незыблемо стоять в верности, то есть в полной памяти о Вечности людей, о их единственной цели и счастье: труде для Вечного.

...

Человек иногда говорит: "Злое предчувствие давит меня. Я знаю, что погибну." На самом же деле он ничего не знает. Но дух его слаб и короток для тех испытаний, которые он сам, всей своей вековой деятельностью, вызвал к жизни. Если бы он держал перед глазами духа ясное величие своего вечного пути - он победил бы, несомненно, и на этот раз."

"Когда же ты сможешь, друг мой, быть настолько внутренне свободной, чтобы создать лёгкую и радостную жизнь семье, где бы люди, глубоко и широко психически одарённые, могли развиваться без помехи, в полной освобождённости? Когда ты будешь в состоянии

стать во главе такой семьи, которая перевернула бы быт всех тех уродливых и затхлых семей, которые погибают в удушливых парах собственных страстей, называя их любовью?

Чудовищное насилие, навязывание всем и каждому своих представлений и своих понятий. Выбирание детям компании по своему вкусу, а не по необходимому росту их дарований - всё это называется в семьях обывателей словами любовь, забота, опека.

Только тогда ты станешь истинной матерью-воспитательницей, когда выбросишь эти три понятия из своего жизненного пути. Первое - страх, второе - личное восприятие текущей жизни и третье - скорбь.

Подумай, что такое страх. Это самое сложное из всех человеческих ощущений. Оно никогда не живёт в человеке одно, но всегда окружено целым роем гадов, не менее разлагающих самое ценное в духовном мире человека, чем сам страх. Страх заражает не только самого человека, он наполняет вокруг него всю атмосферу тончайшими вибрациями, каждая из которых ядовитее яда кобры. Тот, кто заполнен страхом, - подавлен как активное, разумное и свободно мыслящее существо. Мысль только тогда может литься, правильно улавливая озарения интуиции, когда всё существо человека действует гармонично, в равновесии всех сил его организма. Только тогда ты попадаешь - через сознательное - в то сверхсознательное, где живёт божественная часть твоего творящего существа. Если же мысль твоя в каменном башмаке страха - тебе невозможно оторваться от животной, одной животной части организма. Твой дух не раскрывается. 

Люди, воображающие себя духовно озарёнными, а на самом деле только изредка сбрасывающие с себя башмаки страха, самые жалкие из всех заблуждающихся. Их вечные слёзы и стоны о любимых — на самом деле только жалкие обрывки эгоизма и плотских привязанностей к текущей форме, без всяких порывов истинного самоотвержения. 

Люди, подгоняемые по земле страхом, — это не полноценные человеческие существа. Строить великие вещи, создавать жизнь как её строители они не могут. Они живут только в мире текущих форм, а всё, что способно создавать, живет в двух мирах: в мире трудящейся земли и трудящегося неба. Дух таких строителей переносит на землю сияние тех форм Вечного, которые они видели, запечатлели в своей памяти и вынесли в своём творчестве для счастья и движения вперёд современных им людей. 

Второе понятие, от которого тебе надо освободить свой дух, — личное восприятие жизни. Что это значит? Как тебе, молодому существу, призванному жить полной жизнью, существу, которое в каждую летящую минуту должно отдавать всю полноту чувств и мыслей каждому делу до конца, как тебе понимать эту освобождённость от давления своего низшего «я», принадлежащего одной земле? 

Всё, мой друг, в человеке живущее, так крепко спаяно одно с другим, что нельзя вырвать из себя какого-то одного чувства, чтобы весь организм не ответил эхом тому или иному движению духа. 

Если ты сегодня, в эту минуту, поддалась страху — весь твой организм заболел. 

Если ты двинулась в радости и героическом чувстве — ты вплела в весь свой организм те залоги победы, которые через некоторое время войдут в действие всей твоей жизни. Если ты победила страх, потому  что  знаешь в себе божественный храм сердца, — ты уже сдала первый урок, сделала первый шаг к жизни в вечном. Если же ты живешь в Вечном, ты знаешь, что для тебя нет таких мгновений разъединения, когда твоя земная жизнь в данной форме может идти сама по себе, вне Вечности, в тебе живущей. И ты идёшь каждое мгновение земной жизни, неся эту Вечность всем делам и людям. Каждая минута земной жизни для тебя — только мгновение текущей Вечности. 

Когда ты твёрдо знаешь этот закон мировой Жизни — для тебя нет условных чувств и страстей, условных сравнений своей судьбы с судьбами других людей, а следовательно, нет зависти, ревности и суждений, идущих от одной плотской любви. Исчезают понятия: мой дом, моя семья, мои дети, мои друзья и т. д. У тебя есть только радость сознавать, что всё живущее на земле идёт, как и ты, в своих вечных задачах. 

Отсюда уже само собой вытекает то третье понятие, что так мучит и тяготит каждый летящий момент жизни человека. И не только тяготит, но и не дает ему возможности увидеть всю свою Жизнь, то есть жизнь в двух мирах. 

Я говорю о скорби. 

Тебе известно древнейшее из изречений: «Глаза, которые плачут, не способны видеть ясно». 

Если ты знаешь бесстрашие не от ума, а от раскрывшегося для любви сердца — ты знаешь путь Вечного. А если ты знаешь путь Вечного — ты знаешь, что твоя земная жизнь есть труд двух миров. И ты уже не выбираешь, что тебе выгоднее и удобнее, ты творишь всей полнотой сердца свой трудовой день, принимая радостно все свои обстоятельства как именно те, в которых тебе короче, легче и проще изжить это протекающее мгновение. Ты видишь в нём своё служение Жизни, в той форме, в том месте и времени, в которых она нуждается для счастья людей. Не личное твое «я», но то, что идёт через тебя, составляет твою задачу творчества в дне. Раз ты приняла эти два положения, отсюда логически вытекает вывод, как простое следствие: нет скорби. 

Если видишь страдания человека — не плачь о нём, ибо слезами помощи не подашь. Помощь — это твое ясное видение Вечности в человеке. Ясное понимание, в каком месте своей эволюции Вечного движения Жизни стоит данный человек. 

Только тогда, когда ты сама стоишь перед встречным в полном самообладании и мужестве, ты можешь увидеть — скрытое за слезами его условной скорби — вечное счастье человека. Можешь увидеть и понять его счастье подобрать звено, выпавшее из ужасной, связывающей человека цепи его прежних страстей и преступлений. Ты сможешь увидеть, что для человека настал момент подобрать, радостно изжить и вынести на своих плечах не только это звено, но и всех тех людей, кто помогал сковывать эту давящую цепь своими взаимными оскорблениями, огорчениями, ссорами, предательством и изменой. 

Всякая скорбь, в которой люди плачут, — это скорбь невежественности, скорбь о себе, от личного восприятия данного факта. 

Запомни же, дорогая, что скорбь — это мысли о себе. 

Это связь в условной форме, в забвении о вечной жизни человека. В забвении о его сияющей свободе, которую ничто не может связать, в забвении о его внутреннем Свете, которого ничто не может затемнить, кроме самого человека. 

Чтобы тебе, дорогая дочь моя, выполнить задачу этого воплощения, тебе надо найти так много радости и любви, чтобы войти на ступень выше, где эти понятия уже не живут в психике людей."

Кора Антарова "Две Жизни"